не только о болезни моего отца, но и об ослабленном состоянии Стоунволла, что делало королевство идеальным для захвата.
Стараясь не терять самообладания, я ответил:
– Так и есть. Передавайте мои наилучшие пожелания Мейгону, но, боюсь, сейчас ни Стилборн, ни Стоунволл не готовы принять гостей. – Сделав тонко завуалированное предупреждение, я натянул поводья, собираясь пришпорить коня и скрыться в ночи.
Одна из леди усмехнулась. В ее взгляде вспыхнуло что-то жестокое.
– Уже уезжаете, мой принц? – промурлыкала она.
Я слегка склонил голову, отказываясь смотреть в ее нахальные глаза.
– Увы, миледи. – Мой голос прозвучал уверенно и непоколебимо.
Предводитель свиты шагнул вперед.
– Какая жалость. Вы пропустите коронацию Раатиэля Айвасаара, – заявил он, и в его аметистовых глазах блеснула веселая искорка.
– К сожалению, – ответил я и кивнул, надеясь, что на этом разговор завершится.
– Ваше высочество. – Фейри низко поклонился в седле своего коня.
Я легонько кивнул и пришпорил лошадь, оставив позади замерзшие земли.
Пока я мчался в зимней ночи, окутанной серебристым лунным светом, я боялся не за свое королевство. У Стилборна были мощная армия и более чем достаточно припасов, чтобы пережить самую долгую осаду. Но Стоунволлу повезло меньше, и последние семь лет его законная правительница провела в плену жестокого заклятия, не ведая о грозящей опасности.
Мне снится тьма.
Небо окрасилось в глубокие красно-оранжевые тона, я прибыл в морское королевство. Когда-то воды мерцали яркой лазурью, маня к берегу. Но теперь они окрасились в мрачный цвет стали, под стать печали, которая наполняла мое сердце с тех пор, как проклятие Авроры разлучило нас.
Башни Каменной крепости грозно возвышались на утесе, их тени тянулись, словно цепкие пальцы, к стальным волнам. Даже когда золотистый утренний свет боролся с ночными тенями, это королевство окутывала собственная тьма. Соленый морской ветер трепал мои волосы и холодил кожу, неся с собой напоминание о смерти и гибели бесчисленного множества душ, сброшенных в глубины океана.
Я въехал в город, и на каждом шагу мне встречались тени тех, кто раньше населял это место, – казалось, их похитили и заменили искалеченными, сломленными, несчастными выжившими. Повсюду я видел страдания и боль: пустые дома, в которых когда-то жили богатейшие семьи; брошенные повозки, разбитые ради древесины и железа; опустевшие рынки и амбары.
Когда я приблизился к воротам цитадели, воспоминания о предсвадебных днях вновь нахлынули на меня. Тогда мы с Авророй испытывали радость и ярость одновременно, наши чувства сталкивались с тем же звоном, что и мечи, на которых мы тренировались. Мы постоянно ссорились после кончины ее родителей. Ее попытки хоть как-то достучаться до меня были тщетными.
Воспоминания о нашем последнем разговоре нахлынули на меня и затопили разум, словно наводнение. Аврора умоляла меня дрожащим от отчаяния голосом: «Я должна поговорить с богами, чтобы спасти свое королевство».
Но я был неумолим и отказал ей. Мой гнев был безжалостным: «Не желаю и слышать об этом, Аврора. Боги оставили нас. Судьба человека для них теперь не более чем развлечение». С посеревшим от скорби лицом я поднял взгляд и добавил пустым голосом: «Казна моего королевства обеспечивает нас едой и лекарями».
Скользнув руками по моим плечам, Аврора шепотом возразила: «Этого недостаточно, и ты это знаешь». Ее дыхание коснулось моих губ.
«Твои люди не нуждаются в помощи богов, – тихо ответил я. – Им нужна поддержка лидера. Нужен луч надежды».
«Как мне стать этим лучом, Филлип? – спросила Аврора. В покрасневших глазах блеснули слезы. – Как, если я сама потеряла надежду?»
Ужасные воспоминания рассеялись, стоило мне войти во внутренний двор замка. Казалось, теперь мое бремя стало еще тяжелее. Вскоре я увижу самую прекрасную девушку, зная, что ее голубые глаза никогда не увидят меня вновь. Она навсегда останется в ловушке вечного сна, ожидая меня на ложе, вырезанном в камне.
Я пересек торжественный зал. Шаги гулко отдавались по мраморному полу. Каждая частичка моего существа умоляла меня не делать этого, но я не удержался и заглянул в заброшенный бальный зал. Боль пронзила мою грудь: я неохотно вернулся в тот роковой вечер, пережитый много лет назад. Мое сердце давно приняло утрату Авроры и ее жестокое проклятие, но все еще скорбело от осознания, что я утратил ее любовь. Даже когда позднее я искал утешения в объятиях других женщин, это лишь вскрывало мои раны, напоминало о крошечном шансе на счастье, который я упустил.
Лучи утреннего света проникали сквозь окна, я поднимался по лестнице. Руки и ноги отяжелели от усталости. Сердце билось все быстрее с каждым шагом, пока я двигался по коридору, ведущему в ее спальню. Меня охватило дурное предчувствие: страх этот был страшнее любой судьбы, которая ждала меня в бою.
Тяжело ступая, я подошел к главным покоям и остановился на пороге. Набрался смелости и сделал глубокий вдох, стиснув зубы, чтобы водоворот эмоций не поглотил меня. У меня была четкая цель – отдать дань уважения Авроре и затем встретиться с ее Тайным советом, чтобы подготовиться к защите цитадели.
Но прежде чем я смог сделать первый шаг, дверь со скрипом приоткрылась, выпустив ледяной ветер и звуки плача. Душераздирающие рыдания вырвались сквозь щель, и я похолодел.
У меня перехватило дыхание, и я осторожно толкнул дверь. Казалось, время в комнате застыло. В воздухе повисло зловещее предчувствие.
Я мельком взглянул на трех сестер, жавшихся на полу балкона. Их плач эхом звенел в моих ушах. На лицах девушек блестели слезы.
Мое сердце сжалось – отчасти от паники, отчасти от растерянности. Я перевел взгляд на постель Авроры, задернутую шторами, величественную крепость, которая защищала меня от воспоминаний. Грудь сдавило: самые разнообразные эмоции умоляли обратить на них внимание, но я отмахнулся, отправив их в глубины своей души.
Я приблизился к постели так тихо, что сам едва ощущал свои шаги. Сделав глубокий вдох, остановился на миг, казавшийся целой вечностью. В тишине я готовился к тому, что ждало меня по ту сторону белой шелковой завесы.
Я распахнул шторы с силой, которая потрясла нас всех, и мое сердце рухнуло в бездонное море тьмы.
– Она исчезла! – пробормотала одна из сестер. Я не знал и не хотел знать, какая именно.
Мой взгляд замер на пустой постели. На белоснежном атласе по-прежнему сохранились очертания хрупкой фигуры Авроры.
– Где она? – пробормотал я. Мое лицо застыло от гнева.
Резко развернувшись, я издал дикий рык, меч вырвался из ножен с пугающим свистом. Дрожащей рукой сжал рукоять, и моя ярость ожила
